Глава 1. Магазин

В хозяйственный отдел магазина поступил новый товар. Яркие красочные щетки, зубные пасты, мыльницы, да много еще чего интересного появилось на полках. Новоселы весело знакомились со старыми жителями прилавков, а те недоверчиво присматривались.
— Нихау! — приветствовала китайская зубная щетка российскую. Петербургские тюбики уморительно бонжурили французские крема. Но самый большой шум стоял в углу, где лежало мыло.
— Чудненький… Лапочка… Ох!… Ах!… Ух ты!..
Все окружили бархатный футляр синего цвета. На красной атласной подушке сидел симпатичный Гномик в желтом колпаке, зеленой короткой куртке, узких белых штанишках.
— Ты тоже мыло? — спросили его соседи.
Гномик кивнул, смутился и отодвинулся в глубину коробки.
— А надухарился-то! Надухарился, как павликан! — фыркнуло Хозяйственное мыло.
— Вы, наверное, хотели сравнить меня с павлином? — скромно улыбнулся Гномик.
— Ой, так ты еще и умный! — наступило на ребро коробки Хозяйственное мыло. — Нас дураками считаешь? Как есть павликан.
— Да и не павликан я вовсе! Я, честное слово, простое мыло! Такое же, как и вы! — стал доказывать Гномик.
— Да, тяжелый случай, — задумалось Хозяйственное мыло. — Аромата простоты я в тебе не чую! Я прав! — Мыло, в поисках союзников, огляделось по сторонам.
Отовсюду раздались несмелые вздохи одобрения.
— Нюхай – вот надо благоухать! — и Хозяйственное мыло сунуло кулак под нос Мыльному гномику. Гномик закашлялся, а Мыло удовлетворенно хихикнуло. — Противотанковая доза. Всю грязь убивает наповал.
А Гномик вдруг стал оправдываться, говорить что-то доброе и простое.
Все его слушали, но не очень-то верили: «Как же! Такой же! Душераздирающая скромность – мы не лыком шиты, понимаем, что к чему!»
Хозяйственное мыло продолжало возмущаться.
— Скоро Туалетная бумага будет разъезжать на «Мерседесах». Ты меня раздражаешь! От твоей уси-пуси чесаться хочется. — И чтобы ему поверили, Хозяйственное мыло поскребло свою спину. Из пересохших трещин посыпалась серо-коричневая стружка.
Гномик сжался, обхватил колени руками, потом чуть подвинулся в сторону, словно предлагая Хозяйственному мылу место рядом. Тот движение оценил, но взбираться на атласные подушки отказался.
— Мне б такую упаковку! — размечталась Щетка для пола.
Все на нее оглянулись, осуждающе зафыркали.
Щетке стало стыдно. Она смущенно потупила глаза и уставилась в угол. Обычно там, словно клубки мышиного меха, копилась пыль – сегодня там было чисто.
— Мне бы и бантика хватило, — убила свою мечту Щетка. Она шустро прошлась вокруг Гномика, убрала мыльную стружку от Хозяйственно мыла и даже умудрилась смахнуть невидимую пыль с его шапочки.
Гномик совсем растерялся. Он уже стыдился своей коробки, яркой одежды, тонких ароматов наполнителей. Он готов был уступить подушку любому желающему. Пусть забирают, он не жадный…
До открытия магазина осталось несколько минут. Товар стал разбредаться по своим полкам.
— Надеюсь, мы с тобой подружимся, — сказала Скатерть ручной работы и посмотрела на ценник Гномика. — У-у-у, с такими цифрами ты в нашем магазине навечно, как в музее. Я, например, живу здесь третий год. Ничего – привыкла к своей роли; служу украшением витрины. На твоем фоне продажи дешевого мыла резко возрастут – тоже неплохо.
Хозяйственное мыло со Скатертью не согласилось. Пообещав при случае намылить ей шею, оно вернулось на свою серую полку. Скатерть не испугалась. Она завернулась в какой-то замысловатый кокон и стала напоминать стройную девушку в ситцевом платье. Гномик ею залюбовался.
Он вернулся в коробку, взбил подушку – сел, лег, вскочил. Его явно тревожило скорое открытие магазина.
Худенькая девчушка утянула волосы в запятую на макушке, улыбнулась в зеркало и поскакала открывать магазин.
Старушка зашла вслед за продавщицей, направилась в хозяйственный отдел. Сегодня обещали уценить «Белизну». Уценили! Не обманули. Старушка взяла две бутылки и тут увидела Гномика. Увидела и полюбила его большие глаза, румянец на пухлых щеках.
Гномик смутился, пересел подальше. Старушка от этого пришла в восторг. Она подошла ближе, переломилась через прилавок и сунула нос прямо в коробку Гномика. Он вскочил, запнулся о подушку, вывалился из коробки. Старушка разрыдалась. Ее драповое пальто с грубым ворсом ходило ходуном на ее дородном теле и издавало звук, словно от ветра хлопали паруса.
Гномик спрятался за крышку коробки.
— Великолепно! — вздохнула старушка и, забыв «Белизну», пропала.
Гномик еще долго хоронился, изредка выглядывал, осторожно наблюдал за ранними покупателями. Они постепенно заполняли этажи и отделы, спорили, переговаривались. Кому-то нравился новый товар, кому-то – нет. Кто знал, что ему нужно – быстро раскошеливались, исчезали по делам. А кто не знал – долго тусили по отделам, ничего не находили, обижались на продавцов, потом бесконечно – за чашкой кофе – ругали президента.
Когда Гномик вернулся на атласную подушку, его сразу заметили. В хозяйственный отдел набился народ, поднялся шум. После долгих обсуждений Гномику непонятно почему вдруг стали аплодировать. Он испугался, вскочил на ноги. Стало слышно «браво». Хотел сбежать, но ноги почему-то не слушались, они словно одеревенели. Он грустно улыбнулся, раскинул свои длинные руки и замер в поклоне. И все захлопали изо всех сил и даже застучали ногами. И стучали до тех пор, пока он вдруг не помахал им рукой. Все завопили. Гномик послал всем воздушный поцелуй и убежал за крышку коробки, как настоящий артист убегает за занавес. А потом вызывали на поклоны. Еще! Еще! Еще!
С этого дня в хозяйственном отделе был аншлаг: выручка поднялась, а на ценнике Гномика добавился еще один ноль.
И так продолжалось целый день, и на следующий день, и следующие дни.

Сначала Гномик недоумевал:
— Чего это они, я такой же, как и все. Уф, как все это неприятно!
Потом Гномик насупился, спорил, молчал, страшно переживал, жаловался соседям. Особенно злился на слишком назойливых покупателей, которые теребили его, вытаскивали из коробки, заглядывали под рубашку. Обижался на продавщицу, которая без умолка восхваляла его достоинства и пыталась впихнуть покупателю. Ей верили, но не покупали.
Постепенно Гномик привык к своей исключительности.
А куда деваться? Не хотел, приучили!
Теперь он сидел на подушке, в привычной царской позе и собирал в копилку восхищенные слова.
«Да, я милый! Красивый! Замечательный! Изумительный! Обворожительный! Дорогой! Очень дорогой! Все хотят меня иметь».
— И однажды это случится! — парировало Хозяйственное мыло. — Посмотрю я на тебя, когда тобою намылят шею. Вспомни, кто ты есть? Ты есть мыло, ты должно служить чистоте.
— Ты мне завидуешь! Что с тобой говорить! — и Гномик надменно глянул на очередного покупателя.
Покупатель в ответ ему улыбнулся и почему-то купил Хозяйственное мыло. Оно так обрадовалось, что даже само завернулось в яркую бумагу. Продавщице осталось только завязать красивый бантик.
Гномик полдня переживал, а потом забыл о Хозяйственном мыле и вскоре без его нотаций совсем обнаглел.
Однажды Гномика решила купить дама с двумя огромными жемчужинами в ушах.
Она острыми коготками перехватили его за талию, приподняли над прилавком, зачем-то оттянула губу и, как врач-стоматолог, внимательно осмотрела зубы.
Естественно, Гномику такое внимание не понравилось. Он стал барахтаться, отмахиваться, а под конец и вовсе укусил даму за мизинец. Она испугалась, болезненно разжала пальцы. Он полетел вниз – разбиться. Хорошо хоть продавщица оказалась проворной и поймала его практически у самого пола.
— Дура!!! — в ужасе верещал он, карабкаясь по руке продавщицы.
Дама ошалела. Немного пошалев, она растворила губную гармошку и что есть сил загудела:
— Кто посмел оскорбить меня?
— Извините. Вам показалось, — смутилась продавщица, вернула Гномика на подушку.
Дама буравила вопросом Гномика.
— Это ты?
Казалось, что жемчужины в ее ушах качались маятниками и отсчитывали последние минуты его жизни. Гномик струсил, засуетился, чтобы отвести от себя подозрения, скосил глаза в сторону продавщицы. Дама подсказку приняла и уплыла в кабинет директора магазина.
Продавщицу уволили. Через двадцать минут она вся в слезах уже бежала к трамвайной остановке.
Гномик этот урок уяснил со всеми знаками препинания.
Теперь продавщицы в хозяйственном отделе надолго не задерживались. Гномик неизменно выживал каждую. То мыльной стружки в чай положит, то сыпанет в косметику, то «Белизной» капнет на стул.
Но, как это бывает, всему приходит конец.
Однажды директор принял в отдел новую продавщицу – сорокалетнюю женщину в сером платье, стоптанных тапочках. Поначалу Гномик ее недооценил. Ему показалось, что справиться с этим прозрачным, словно привидение, созданием будет пара пустяков. Две секунды и он смахнет ее с этой работы, как крошки со стола. Но женщина, словно врубила какой-то прибор под названием «Полный игнор». По отношению к Гномику, она была слепа, глуха, нема. А он старался. Пыхтел с утра до вечера, от завтрака до ужина. У-у-у, сколько сил он на нее потратил. Аж вспотел однажды.
Продавщица не откликалась.
Вскоре ему стало скучно и он утратил интерес к продавщице.
Потекли унылые рабочие дни. Покупатели приходили. Покупатели уходили. Гномик продолжал жить в коробке на атласной подушке.
Как-то раз к прилавку подошла невысокая старушка. Надо сразу сказать, что она очень понравилась Гномику. Он прямо-таки сразу в нее влюбился. С первого взгляда. Честно, честно! Его подкупили ее нежный взгляд, улыбка в уголках губ. Обычно про таких старушек говорят «божьи одуванчики».
Естественно, старушка обратила на него внимание. А Гномику впервые захотелось кому-то понравиться. Он пригладил волосы, выпрямил спину и так широко улыбнулся, что это сразу заметили старушка и продавщица.
— Нравится? — спросила продавщица у старушки.
— Дороговато.
Продавщица сняла коробку с полки, поставила на стекло перед старушкой:
— Хотите, я вам его подарю?
Старушка удивилась. Также удивился и Гномик. Оба удивленно уставились на продавщицу.
— Я же вижу, вы ему тоже нравитесь, — пояснила продавщица старушке и уточнила у Гномика. — Я права?
Гномик промолчал, смутился. Ему вдруг показалось, что она, действительно, права. Ему тупо надоел этот прилавок, толпа покупателей, эта продавщица.
— Залежалый товар, — честно выдала продавщица. — Давно пора продать, тем более из-за него уволили мою дочь и многих других хороших девчонок.
От такой новости Гномик рухнул задом на подушку и сжал кулаки.
«Так не честно!!!» — хотел закричать Гномик, но от возмущения забыл слова.
Старушка рубанула рукой воздух.
— А давай, дочка, заворачивай! Сделаю внучке подарок на день рождения. Она так не любит мыться, да еще с мылом. Может Мыльный гномик научит ее быть опрятной, аккуратной, — радостно бухтела старушка правильные, воспитательные слова. Похоже, она была честна: говорила то, что думала.
Мыльному гномику вдруг стало грустно расставаться со своим хозяйственным домом. Здесь его друзья, братья, сестры. Здесь он привык. Самое главное, ему ужасно не хотелось учить неизвестную девочку быть опрятной, аккуратной.
— Никуда не пойду! — решил он.
— Пойдешь! Еще как пойдешь! Я уже за тебя заплатила. Вот чек! — Продавщица захлопнула коробку, будто случайной шлепнула Гномика по затылку крышкой. Гномик ойкнул от боли, а продавщица стала усердно крутить коробку, заворачивая ее в нарядную бумагу. В одну, еще одну, еще одну. Коробка становилась то синей, то красной, то зеленой. И вот, наконец, вся процедура завертывания закончилась большим, пушистым бантом.
Гномик кричал, колотил ногами. Он готов был выцарапать всем глаза, выдергать уши. Особенно продавщице — предательнице. Но сколько бы он ни старался, все было бесполезно. Всем понятно, что в закрытой коробке больно-то не разбежишься и тем более не повоюешь. В ней удобно лежать, неудобно сидеть – особенно трудно дышать темнотой и скучать по свету.
Повинуясь заботливым рукам старушки, коробка поднялась и тихонько поплыла из магазина.
— Товар обмену и возврату не подлежит! — довольно предупредила продавщица, переливаясь всеми цветами радости.

Глава 2
День рождения

На день рождения Айгуль пришла бабушка и принесла большую упаковку с фантастическим бантом.
— Вот, — улыбнулась она. — Смотри, какая красота!
Девочка развязала бант, сорвала бумагу и откинула крышку. На атласной подушке сидел Мыльный гномик. Сидел воинственно гордо, в позе лотоса, упершись руками в колени. Он даже не шелохнулся, лишь прищурил глаза от яркого света.
— Я думаю, тебе будет приятно мыться таким мылом, — зажурчала бабушка, явно радуясь собственному подарку.
«Опять!» — хотела сказать Айгуль, но, поймав мамин взгляд с упреком, промолчала. Понятно, что бабушку обижать нельзя, но и мыться с мылом она не собиралась. Оно щипалось, кусалось и скользило – то под ванну, то под раковину. Попробуй достань потом. Все локти отобьешь. И кто только придумал его?
— Ты только посмотри на него, — мурлыкала бабушка. — Глазки — бусики-макусики, волосики ежики-маежики…
Бабушка сегодня в ударе, поняла Айгуль. Обычно такими припевками она заставляла по утрам встать, расчесаться, одеться, поесть манной каши. Бусики-макусики, – это еще не все.
И точно!
— … канделябры-пусики! — потешно продолжала старушка. И тут она совершила то, чему удивились все, особенно Гномик. Старушка его обняла, поцеловала пару раз и ласково пощекотала. Поначалу он растерялся, потом расхохотался. Непонятно, что его больше раззадорило, то ли бестолковые слова, то ли щекотка. Но Гномик повалился на спину и так вкусно и аппетитно веселился, что все невольно заулыбались вслед за ним.
Айгуль тоже заразилась его смехом. Слезы катились по щекам, она утиралась кулачком. В какой-то миг в глаза что-то попало, они резко заболели. Настолько больно, что ей даже показалось, будто боль ушла в сердце, и показалось, что от этой боли она сейчас умрет.
Айгуль запрыгала на одной ноге, мама срочно отправила ее в ванную.
— Не три глаза. Промой их мылом. Вот и пригодился бабушкин подарок.
Стыдно признаться, но Айгуль впервые захотелось умыться с мылом.
Когда кран фыркнул и выдал теплоты, Айгуль подхватила Гномика за бока, стала вытаскивать из коробки. То, что произошло дальше, девочка запомнит на всю жизнь.
— Не смей! — вдруг заорал он. — Трогать меня грязными руками!
Фу, так неприлично и громко он кричал.
Девочка от неожиданности села на край ванны, на всякий случай ополоснула руки в воде.
У Гномика от возмущения даже дрожали колени. Он упер кулачки в бока, придирчиво осмотрел свои владения.
— Зубная паста, фи-фи-фи, не импортная, зубная щетка — брр… стертая, хозяйственное мыло… нет, вы явно издеваетесь надо мной. И здесь я должен жить? Какая гадость ваша ванна!!!
Девочка огляделась. Очень даже неплохо, особенно новая занавеска с большим голубым дельфином, парящим над седой волной. Она заметила, как на носу крана выросла капля. Послышался ровный спокойный шлепок, это капля упала на дно ванны.
— Я спрашиваю, вы заметили, как я чист?
Девочка промолчала. А Гномик и не нуждался в ответе. Он его знал.
— Учись, детка! Меня не мочить! Потакать! Любить! Целовать! Говорить, какая я прелесть! Да еще… уберите отсюда все это… — брезгливо указал он на зубные щетки, пасты, мыльницы и шампуни. — А теперь брысь отсюда! Я устал. Шумно не празднуйте. Не люблю чужой радости.
И тут Айгуль вспомнила, что сегодня у нее самый счастливый день в жизни. «Надо же, совсем забыла. А все из-за него!» — Она взглянула на Гномика. Он был сер, хмур, неласков. Более глупого и некрасивого лица она не могла себе и представить! И чего она так его испугалась? Подумаешь – говорящее мыло. Пусть что хочет творит, она его не боится. Она обязательно ему об этом скажет, но потом, когда закончиться ее день рождения. Сейчас нет времени скандалить, надо радоваться и улыбаться. Девочка шлепнула дверью, вылетела из ванной комнаты.

Когда праздник закончился, именинница не вспомнила о странном подарке в ванной. Гости постепенно разошлись, мама убирала посуду, Айгуль разбирала подарки. Их было много и все они были разными: пазлы на полстены, шоколадные шахматы, золушкины туфли. Из надорванной бумаги прорисовался парусник «Алые паруса!». В ее руках он поплыл по комнате, а она радовалась и пела, как шум прибоя. И вдруг услышала детский плач в ванной.
Мама опередила всех. Она уже распахнула дверь и тихо поморщилась, потому что сзади на нее налетели муж и дочь.
Сын тер глаза и плакал, да так жалобно и сильно, что родители долго не могли его успокоить.
— Что случилось? — все время повторяли они.
— Он… он… меня укусил! — наконец, сквозь слезы, пожаловался малыш.
— Кто?
— Вот он, — и Артур указал на Гномика.
— Сам виноват!— сжал кулаки Гномик.
— Хулиган! Вот это да! — удивился отец и потянулся к Гномику. Гномик направил струю освежителя воздуха в глаза мужчине.
— Ты что творишь? — всплеснула руками женщина. Гномик метнул в нее открытый флакон с шампунем. Она увернулась от шампуня, а от самого Гномика не успела. Он прыгнул к ней на плечи. Маме показалось, что это мерзкая лягушка, которых она страсть как боялась. От склизкого ощущения ее тело охватила брезгливая судорога. Мама содрогнулась, присела на колени, истошно завизжала.
Отец кинулся на помощь.
А мама трясла подолом и подпрыгивала. Гномик надежно держался и метко отстреливался тюбиками крема и зубной пасты. Она выбежала на кухню, суматошно закружилась. Вот тут Гномик действительно чуть не улетел. Он обхватил ее за шею, а мама брезгливо шлепнула его по затылку.
Этого удара Гномик не выдержал, отлетел к стене и срикошетил в открытую форточку.
Айгуль попыталась перехватить Гномика – не успела. Она прижалась лбом к окну – там темно – здесь темно – везде темно. Испуганно залаяла собака, суматошно проскакали огни фар, хлопнула дверь, и все разом стихло.
Айгуль вдруг заплакала. Слезы бежала по щекам, губам. Она их облизывала и что-то шептала.
— Не плачь, — обнял отец ее за плечи. — Хочешь, поищем, подберем…
Она сразу потащила отца на улицу.
Осторожно ступали по земле, внимательно всматривались в траву под окнами. Ожидая подсказки, отец поднял голову, мама из окна указала на клумбу с голубыми колокольчиками. Гномик сидел на кирпиче и что-то злобно бормотал. От падения часть бока Гномика немного осыпалась.
— Вот он! — обрадовалась девочка.
— Не подходи! — сверкнул он глазами, а потом закричал в ночь. — Люди! Посмотрите, что они со мной сделали!
— Извини, это случайно.
— Гадость, гадость и ты гадость! — Летели комочки земли, головки колокольчиков. — Я на вас обиделся, я не прощу. Я буду мстить… — Хромая он побрел по улице. — Я еще намылю вам шеи!
— Гномик, вернись, — просила девочка. Гномик уходил, что-то бормотал и сотрясал воздух мыльными кулаками.
Айгуль хотела догнать бабушкин подарок, но отец остановил:
— Пусть идет, — грустно сказал он.
Так закончился день рождения Айгуль и знакомство с Гномиком.

Глава 3
Месть Гномика

Падать из окна было очень больно и обидно.
Да как они смели так со мной поступить? Просто вышвырнуть, как драную кошку. Еще хватило совести обвинить меня, что я во всем виноват. Не прощу вам своего падения. Вы за это ответите… так думал Гномик, шагая по опустевшим улицам ночного города.
Он долго кружил между одинаковыми бетонными домами, потом заблудился в их лабиринте, напугал кошку, испугался мертвой крысы. В конце концов ноги устали и привели его обратно во двор дома, где жила Айгуль.
Он улегся на траве под кустом сирени, спрятал голову под курточку, задумался. В голове созревали все новые и новые планы мести. Для Айгуль и ее семейки хотелось придумать какую-то изысканную обиду. Из-за них кончилась его райская жизнь, полная восхищения и обожания.
Лежать было крайне неудобно, не хватало любимой подушки. Гномик ворочался с боку на бок, бубнил, ворчал, стонал.
И только он начал дремать, как почувствовал рядом чье-то отрывистое, горячее дыхание. Гномик увидел внимательные глаза, мокрый нос на длинной морде. Морда втянула воздух, обнюхала, влажно лизнула Гномика от подбородка до лба.
До чего противно!
Противно было обоим: Собаке от мыльного привкуса, Гномику – от страха и обиды. Собака раздраженно гавкнула, откусила широкий лист лопуха и скрылась, а Гномик всхлипнул, зашмыгал носом. Пока он плакал в его мыльной голове созрела пакость.
Он забежал в подъезд и, забыв о холоде и усталости, стал натирать лестничную клетку кулаками.
Он трудился всю ночь…

Наступило обычное утро. Ветер гнал тучи по небу, на ветках качались воробьи, а семья Айгуль завтракала за большим круглым столом. Мама гремела чашками, отец рассказывал про свою работу, Айгуль с Артуром доедали йогурт. Все торопились по своим делам: отец с мамой на работу, Айгуль в школу, братишка в садик. Но только они вышли из квартиры в коридор, как почувствовали что-то неладное. Первым вниз укатился отец. Не сразу конечно. Сначала он поскользнулся, затем выпучил глаза, потом стал хвататься за перила, а потом покатился по ступеням вниз, отсчитывая каждую ступень задом.
— Ск-о-о-ль… ск-о-о-ль… — слышалось его прерывистое, ускользающее бормотание.
Мама подивилась папиной выходке, за шкирку притормозила детей, носком туфли апробировала пол.
Абсолютно гладкий, как лед.
Артур ступил, ноги скользко разъехались. Малыш замахал руками, мама поймала за шиворот, вдернула обратно в квартиру.
Потом долго спускались, посыпая лестницу солью, песком из тазика Мурки. Когда семья вышла во двор там уже были соседи. Тетя Зухра ладонью шлепала по траве, пыталась нащупать очки. Их дужка, в брызгах стекла, валялись недалеко под крыльцом. Дядя Паша собирал разлетевшиеся чертежи. Лиля – подруга Айгуль – переживала по поводу порванного платья.
Отец отделался синяком на локте.
Из подъезда вылетел Пашка, одноклассник Айгуль. Как всегда, скатываясь по перилам, он под конец первого этажа, набрал настолько большую скорость, что на последнем завитке подскочил, как на трамплине. Бултыхая ногами, пролетел метров пять, неплохо приземлился, как кошка, на четыре лапы. Удивляясь финту, он стал приставать к Айгуль.
— Зацени! Улет?
И тут раздался хохот. Отвратительно мерзкий хохот.
Все оглянулись. Похудевший, потертый мыльный Гномик потрясал слабыми кулачками, топал кривыми ножками.
— Я буду мстить! — наконец крикнул он и, болезненно переваливаясь из стороны в сторону, побежал на улицу.

Глава 4
Дорожные игры

Дело сделано! Но на душе у Гномика не стало легче. Казалось, этого мало. Надо что-то придумать еще, в сто раз страшнее и ужаснее.
Завернув за угол дома, Гномик почувствовал на лбу каплю воды. Капля пробежала до кончика носа, чуть повисела и, скопив силы, полетела вниз.
Что это?
А это был незнакомый Гномику дождь…
Капли сначала медленно, а затем быстрее и быстрее забарабанили по сухому асфальту, зеленой траве, крыше телефона-автомата. Уже не одна, а две, три… много капель падали на голову Мыльного гномика. Вода, стекавшая с него, становилась мутно-тусклой и еще пузырилась, как на постирушках, в корыте.
Гномик шагнул, поскользнулся, удержался. Объемная тетенька, уверенно шедшая рядом с Гномиком, вдруг призадумалась, замедлила шаг, глаза ее округлились, забегали. Еще один шаг — и она почувствовала, как летит верх тормашками. Во время падения, ища поддержки, она попыталась схватиться за Гномика, но пальцы утонули в скользкой мякоти тела.
Если бы у женщины было время на раздумья, то она обязательно бы удивилась тупости момента. Сейчас все было по-другому, без сценария. Женщина свалилась на асфальт, замерла бесформенной охающей глыбой. Интеллигентный мужчина попытался помочь ей подняться. Он пыхтел, выгибался. Дама судорожно перебирала ногами, дергала руками и при этом удивительным образом выскальзывала из рук спасителя. Надо ли говорить, что вскоре он и сам лежал около нее. Недалеко от них старичок пытался спасти торт. Он изворачивался, дергался, подпрыгивал.
— Помогите! Помогите! — бесконечно блеял старичок.
И все-таки крышка с коробки соскочила, бисквит с кремом вылетел и очень удачно приземлился на голову молодого человека. Тот хотел было возмутиться, но тут с другой стороны упасть решила старушка. Естественно, падая, он ударила парня клюкой по спине. Случайно, конечно. Но скажите – кому от этого легче? Парню лично стало обидно и больно. Он на секунду отвлекся, поскользнулся и тут же присоединился к упавшим. Он попытался встать, дернул ногой, сбил девушку, она мягко рухнула на его колени. Стыдливо ойкнув, девушка залилась румянцем, а парень сразу забыл про стариков и обрадовался своему падению.
Никто не понимал, что происходит.
Никто не понимал, почему так скользко?
Женщина держалась за фонарный столб, мужчина, прижавшись к стене дома, тихонько то ли шел, то ли перекатывался. Самые осторожные заняли скамейки. Кто не успел, стояли, даже не пытаясь тронуться с места.
Дождь хлестал не переставая, барабанил по затылкам, стекал по лицу, затекал за шиворот, словно говорил, что у него хмурый день и он еще долго будет лить из облачной лейки.
Весело было только детям. Они прыгали по лужам, кувыркались, барахтались, словно утки. Один мальчик разбежался, покатился, как по льду. В конце улицы он радостно гукнул, схватился за водосточную трубу, скрылся за поворотом.
Гномику это понравилось. Он разбежался, помчался за сорванцом. И-и-их! Здорово! Но спокойно катиться мешали упавшие люди. Их было так много, и они вытворяли неизвестно что. Лежали, ползали, стояли, ругались, смеялись, охали, плакали.
Зато на дороге было пусто. Гномик соскочил с тротуара. Красота и простор. Катиться гораздо удобнее. И не успел он порадоваться, как из арки показалась машина цвета мокрого асфальта.
«Кого нечистая принесла», — ругнулся Гномик, вгляделся в пассажиров и злорадно усмехнулся.
Отец Айгуль не сразу понял, что такое мельтешит перед капотом его автомобиля. Дворники усердно работали, словно смахивали со стекла зеленое пятно. А оно скакало из стороны в сторону и будто бы норовило угодить под колеса. Отец Айгуль притормозил, и это было ошибкой.
Словно попав в масляное пятно, машина заскользила, закружилась, как пластинка в патефоне. Отец вырулил в сторону заноса. И бесполезно давить на тормоза, дергать рычаги – машина неуправляема.
Отец уткнулся лбом в руль и стал молиться за семью, прохожих.
Ба-бах! Левое крыло всмятку, колесо со свистом стало терять форму.
Отец обернулся и облегченно вздохнул. Кажется, все обошлось, все живы, здоровы, если, конечно, не считать пары синяков.
Гномик сбежал в арку ближайшего дома.
И вновь грохнуло.
Танго «Разбитых фар» исполняла очередная участница уличных событий. Она кружилась и встречалась у обочины с другими машинами и фонарными столбами. А из-за поворота появлялась следующая машина. И вновь визг тормозов, грохот, ругань.
Эта «музыка» радовала Мыльного гномика.
Вскоре дождь закончился, потоки воды унесли остатки мыла. Люди понемногу успокоились и постепенно разошлись. Только сломанные зонты, разбитые очки и осколки металла на дороге.

Глава 5
Грустный праздник

Прошло много дней со дня рождения Айгуль. В городе стали поговаривать о хулигане. Грабились магазины, громились прилавки – особенно с мылом и шампунями. Очевидцы в подробных деталях рассказывали о странном человеке, который коробками пожирал мыла и запивал всю эту отраву шампунем. «Представляете, — судорожно рассказывали старичок, — не помыв руки… прямо из пузырьков… пена изо рта».
Этому хулигану приписывалось ограбление ювелирного завода, с братьями Лямпидо, отъявленными преступниками века. Хулиганы, словно по волшебству, прошли сквозь решетки и унесли кучу золота. Полиция ломала голову, как такое могло произойти.
Полицейским пару раз удавалось схватить преступника, но тот выскальзывал из их рук в прямом смысле этого слово.
Оставалось только ждать и надеяться.
По всем приметам Айгуль узнавала Мыльного гномика. Ей очень хотелось с ним встретиться, но никак не получалось.
Время шло, наступило одно из воскресений. В этот день в городе проходил праздник – проводы лета. Последний день, когда работали летние кафе, танцплощадки. Начиналось закрытие парков, фонтанов, каруселей.
Айгуль с братишкой и родителями пошла в парк. Артур катался на любимой лошадке, Айгуль с подружками играла в мяч, скакала через веревочку. Мама со знакомыми дамами обсуждала новинки моды. Отец играл в шахматы на скамейке со своим давним знакомым. Достойный семейный отдых. Перед уходом домой семья зашла в летнее кафе.
— По мороженому и домой, — сказал отец.
— А сок? — надул губы Артур.
— А можно пирожное? — вставила Айгуль.
— Только три, я не буду, — мама берегла фигуру.
— Четыре, я за маму, — крикнул Артур.
Отец удалился в буфет.
Через несколько минут на столе красовались пирожное, мороженое, сок. Дети уже глотали слюни, когда за соседними столиками зашумели – люди с мрачными лицами отодвигали от себя мороженое, кривились от сока. Они были явно недовольны.
— Странно, — сказала мама, из высокого стакана отпила гранатового сока, тут же скривилась.
Отец сплюнул мороженое, брезгливо поморщился.
— Фу, бе… — высунула белый язык Айгуль.
— Словно кусок мыла проглотила, — мама утерла неожиданную слезу.
Артур заплакал:
— Я хочу мороженого.
И тут из соседних кустов они услышали что-то мало похожее на смех. Скорее это был душераздирающий стон раненой собаки.
Ветки шевельнулись, дрогнули и освободили путь невзрачному существу, с корявыми ногами, тонюсенькими, как нитки, руками.
— Приятного аппетита, — пропищало существо и долго-долго пыталось перешагнуть крохотную веточку с одиноким листом.
Настолько он исхудал и потерял свои формы, что семья с трудом в этом обмылке узнала Мыльного гномика.
— Послушай… — только и успела сказать Айгуль, но было уже поздно.
Мыльный гномик плюнул на затею перешагнуть веточку, ноги его задрожали. Схватившись за ветку куста, он покачался из стороны в сторону, упал на колени, поелозив задом, жалобно взглянул на людей.
«Ну, же, — требовали его печальные глаза, — помогите».
Девочка дернулась.
— Пошли отсюда, — сказал отец, ему было очень жаль обмылка.
Гномик застонал, поднатужился, уполз в кусты.
— Можно, я погуляю в парке? — попросила Айгуль.
— Будь осторожна, — явно намекая на Гномика, предупредил отец.
Айгуль искала Гномика в кустах – не нашла. Долго бродила по аллеям парка, ее мысли были заняты бабушкиным подарком. Иногда она звала Гномика, но он не отзывался. Уже ближе к вечеру, сидя на скамейке, Айгуль услышала тихое всхлипывание. Кто-то, поскуливая, тихонько плакал.
Это был Гномик.
Он сидел на краю фонтана. Мыльные слезы, оставляя морщинистые борозды, скатывались по щеке и уходили в прозрачную голубую воду.
— Вот ты где, а я тебя ищу по всему парку, — грустно улыбнулась девочка.
— Зачем? Будешь мстить?
— Хочу помочь.
— Поздно, — и Мыльный гномик заплакал еще сильнее. — Я потратил себя на гадости… Ты, наверное, очень хорошая девочка. Твоя бабушка хотела, чтобы я научил тебя быть опрятной, аккуратной. Айгуль! Пообещай мне, что ты всегда будешь такой, — с тоской в глазах, попросил Гномик.
Он опустил голову и надолго задумался. Айгуль ему не мешала, она сорвала соломинку и тихо ее прикусывала.
Вдруг Гномик посветлел, повеселел, что-то в нем изменилось, он стал будто выше и красивее.
— Бабушка купит тебе нового Мыльного гномика. А я ухожу, — улыбнулся он и нырнул в воду. А потом быстро закружил по воде…
— Айгуль, пускай пузыри! — весело кричал он, барахтаясь и кувыркаясь в фонтане.
Айгуль обмакнула соломинку в воду, дунула. Сразу вылетело несколько десятков мыльных шариков. Они взлетали в небо, переливались всеми красками. Людям нравилось, а Айгуль продолжала посылать в небо все новые подарки Гномика.
Детишки, побросав совки, машинки, велосипеды, ринулись к фонтану. Неизвестно откуда у всех в руках оказались соломинки. Уже через минуту детвора, оттеснив Айгуль, окружила весь фонтан. Рыжий мальчишка, не найдя места, залез по колено в воду и, не замечая никого, усердно дул в соломинку. Вода бурлила миллионами брызг, росла перламутровой пеной.
Небо заполнилось красками, которые весело подпрыгивали, переворачивались, ударялись друг об друга, лопались, разлетались тысячами мелких капель…
Поднялась радуга. Очень красивая, чистая и опрятная.
— Спасибо тебе… — услышала Айгуль с неба голос Гномика. — Прощай…
Она смахнула слезу, помахала невидимому другу. Она поняла, что Мыльный гномик и оставил ей светлую, чистую сказку.