На стульчике сидел малыш – пухлый, как воздушный шарик. Он был очень маленький и еще не умел разговаривать, и поэтому когда ему хотелось есть – он плакал. Правда, плакал он всякий раз по-разному: то тихо, то громко.
Сегодня он плакал особенно громко.
Няня подошла к крану с табличкой «кисель», спросила взглядом «хочешь?».
Малыш забарабанил ладошкой по крышке стола.
«Не хочет» – поняла няня и показала на кран с молоком.
Малыш так замотал головой, что няня поверила, что она вот-вот оторвётся.
— Может, йогурта, сметаны, мороженого, виноградного сока? — перечисляла няня, переходя от одного золотистого крана к другому. От обилия ярких кранов стены кухни напоминали витрину хозяйственного магазина.
Малыш грохнул ложкой по столу и расплакался так громко, что няня вздрогнула и открыла ближайший вентиль – в тарелку плюхнулась сладкая манная каша.
Теперь малыш загудел как двигатель реактивного самолета, каша полетела в стену и расплылась по ней белой кляксой.
«И чего ему не хватает?» — переживала няня. Она так расстроилась, что стала все путать: положила на голову ребенка крышку от кастрюли, а в соковыжималку запихнула подгузник.
Ребенок бушевал.
Няня плакала.
Она вытирала слезы, отжимала полотенце в раковину, и вдруг ее осенило. Малыш, наверное, видел, как она утром из магазина принесла сказочную кашу.
В кухонном шкафу было темно. Няня долго в нём рылась, откуда-то из глубины вытащила яркий пакет. Он ходил ходуном: его бока подрагивали, уголки тянулись в разные стороны. Казалось, пакет норовил сбежать со стола. Она ласково погладила глянцевый рисунок с алыми буквами «Сказочная каша». Два часа за ней простояла в очереди – хорошо хоть досталось. По нынешним временам «Сказочная каша» – страшнейший дефицит.
«Ну, наконец-то, поняла!» — притих ребенок и стал терпеливо ждать.
Няня высыпала крупу в кипящую воду, прибавила огонь, начала помешивать. Главное, не передержать. А то каша получится невкусно тягучей, с приторно-слащавыми комочками уси-пуси. Над кастрюлей поднялся ароматный дымок и приобрел форму разноцветных лошадок, принцесс, цветов и других диковинных сказочных героев. Няня с малышом тянули руки, ловили призрачные картинки. Они настолько увлеклись, что не заметили серую мышь, которая спрыгнула со шкафа. Там, на шкафу за круглыми часами находилась ее норка.
Мышь открыла кран, наполнила чашку молоком – выпила. Потом поела кисель, йогурт, сметану, сок. К моменту, когда сказочные картинки стали исчезать, мышка уже наелась, да так, что живот ее округлился, зад отяжелел. Она неуклюже полезла обратно на шкаф и вдруг на неё наползла зловещая картинка кота — он прожигал взглядом, щелкал отточенными, как сабли, зубами. Мышь вздрогнула, задрожала и… неудачно оступилась в кастрюлю. Каша моментально ухнула, и из кастрюли вылетело тысячи сердец и поцелуев, обычно такие следы оставляют ярко накрашенные губы. Поцелуи и сердца облепили няню, малыша, всю посуду, стены.
Няня завязала нагрудник на шее малыша, обернулась и от удивления рухнула на стул. Кастрюля со сказочной кашей была пуста. Не совсем конечно, на дне кастрюли сидела напуганная Мышь. Словно назло няне Мышь аппетитно рыгнула, виновато улыбнулась.
Тут уж взвыла сама няня. Она схватила обжору за хвост и затрясла, как сито. Она, наверное, хотела, чтобы каша выпала из Мышки обратно в кастрюлю, но серая плотно зажала рот: каша в желудке удержалась, зато сердце от страха упало в голову и завибрировало бантиком.
— Ах, так! — возмутилась няня. Она усадила Мышь около ребенка, варварски привязала ее хвост к ручке заварочного чайника, наполнила тарелку перловкой.
Как Мышь не любила эти противные каши! Манная, рисовая, гороховая… бр-р-р! Она судорожно сглотнула, икнула.
Ребенок начал нетерпеливо хныкать. А няня, дабы успокоить малыша, сунула Мышке ложку и жестом приказала кормить ребенка.
Мышь брезгливо поморщилась и, пытаясь оторвать кашу от тарелки, потянула ложку вверх. Мышке даже показалось, что каша вытянулась струной и зазвенела от перенапряжения.
Как она понимала малыша! Она даже сострадала ему. Серая вздохнула, и, чтобы как-то сдобрить горькую пилюлю, вытащила из кармана серого жилета толстую тетрадь своих сказок.
Глазки малыша заблестели, он улыбнулся.
Мышь открыла первую страницу, прочитала название. Малыш вслушался, от удивления, а может от удовольствия, приоткрыл рот. Мышь воспользовалась — сунула ему в рот щедрую ложку каши. Малыш автоматически проглотил. «Это дом!» – Мышь показала на рисунок избушки Бабы-Яги, продолжила читать. Войдя в азарт, она смеялась… плакала… кричала… вскакивала… она настолько вжилась в роль, что забыла про всё на свете, кроме одного, она продолжала кормить ребенка…
И вот, когда, казалось, дело сделано, и все сыты и довольны, тарелка вновь наполнилась полезным продуктом – теплые губы няни коснулись шерстки на макушке Мышки. Она пискнула от ласки, перевернула страницу и вновь зажила с героями новой сказки. Она не замечала времени: она читала и кормила, кормила и читала, иногда кашу проглатывала сама…
Тетрадь закончилась. Мышь захлопнула ее, выскребла из тарелки остатки, протянула ребенку – и здесь произошло то, что обычно случается с героями мультфильмов, которые страшно удивлены, даже поражены. Она онемела, ее глаза округлились – последнюю ложку каши доедал здоровый мужчина, отдаленно напоминающий розового пухлого малыша. На коленях он держал двух ребятишек и по очереди кормил каждого кашей. За столом сидело еще много детей и взрослых. А у плиты стояла знакомая няня, только сильно постаревшая. Все были счастливы… Мышка особенно.